190. ВЕНЕРА. 35 ЛЕТ
Я не могу забеременеть. Поскольку мы оба хотим иметь ребенка, Рэймонд предлагает искусственное оплодотворение. Мне имплантируют семь оплодотворенных яйцеклеток, чтобы хотя бы одна из них развилась до конца беременности. Теперь мой живот растет, и я теряю форму. Без Рэймонда мне было бы очень трудно пережить это. Я вспоминаю то время, когда страдала булими-ей. Беременность — самое сильное ощущение из всех, что я знала. Благодаря УЗИ я прекрасно вижу зародыши пяти девочек и двух мальчиков. Кажется, что если у тебя девочки, значит, ты любишь маму. Так что у меня пять из семи. Мальчики спокойные. Девочки наоборот. Одна даже все время приплясывает в околоплодной жидкости. Может быть, реинкарнация Саломеи. Все мое тело меняется. Раздувается не только живот, но и грудь. Лицо округляется. Мое сознание тоже.
В противоположность тому, что говорят врачи, все семь эмбрионов прижились. Так что я превратилась в большую бочку, которую легче катить, чем заставить ходить. Эти семеряшки действительно лучшая шутка, которую могла нам дать судьба. Как можно лучшее решить мои проблемы с близнецом, чем не глядя, как они решат их со своими?
Наступает прекрасный день рождения. Рэймонд делает кесарево сечение и одного за другим извлекает семь маленьких розовых шариков, сперва липких, а вскоре визжащих. Я теперь лучше понимаю свою маму. Родитель — это такая профессия, в которой невозможно преуспеть. Нужно ограничиться тем, чтобы причинять как можно меньше зла. Ночью Рэймонд встает, чтобы покормить весь выводок из соски.
Нам хорошо вдевятером. Дети растут потихоньку, и я ухаживаю за ними дома. Вечером Рэймонд возвращается всегда с цветами, или шоколадом, или игрушками для малышей, или видеокассетами, которые мы смотрим вечером в кровати перед тем, как заснуть. Мне больше нечего желать. Все, что я хочу, это чтобы завтра было как сегодня. В особенности чтобы не было развития, сюрпризов, изменений. Я мечтаю, чтобы жизнь была как одна и та же бесконечно крутящаяся пластинка, чтобы каждое утро я видела Рэймонда Льюиса, готовящего мне завтрак с кашей, свежевыжатым апельсиновым соком, холодным молоком и бананами.
Я редко ощущала такую полноту бытия. Чтобы уберечь себя от возможных неожиданностей, я полностью отказалась от профессии актрисы. Это замечательно. Люди не будут видеть, как я старею, и навсегда сохранят в памяти мой образ Мисс Вселенной, каким они его обожали в фильмах. Я люблю Рэймонда, а он любит меня. Мы понимаем друг друга с полуслова. По воскресеньям мы отправляемся на пикник в одно и то же место. По пятницам родители мужа приглашают нас на шикарные семейные обеды. Все хорошо.
По прошествии времени мне кажется, что я всегда мечтала быть фермершей. Как Ава Гарднер в конце жизни: растить сад, выращивать капусту и помидоры. Пропалывать сорную траву. Жить на природе. Завести собак. Красота помешала мне развить простые вкусы. Она долго была моим проклятием. Если мне предстоит родиться снова, я хотела бы быть некрасивой. Чтобы быть спокойной. В то же время я боюсь состариться и стать не такой красивой. Все актрисы превращаются в конце концов в мумий, и всегда найдутся па-парацци, чтобы тайком сделать снимок, который разрушит всю карьеру. Я хочу, чтобы моя красота не улетучилась.
Рэймонд предлагает мне путешествие во Францию. Мы едем на машине по побережью недалеко от Ниццы, вблизи деревушки с названием Фаянс. Мы оставили детей его матери и взяли напрокат кабриолет, чтобы наслаждаться свежим воздухом. Чайки кричат вдоль дороги, и я вдыхаю запахи лаванды. Тепло. Лишь бы погода не испортилась!
191. ЖАК. 35 ЛЕТ
Натали так красива! Вот уже девять лет мы вместе, а как будто встретились только вчера. Она за рулем нашей старой колымаги. Моя рука лежит на ее руке. Погода прекрасная. Мы продолжаем разговор, начатый при первой встрече и так и не прекращавшийся.
— Ты утверждаешь, что не веришь в Бога, то есть ты думаешь, что управляешь своей жизнью только по своему желанию? — спрашивает она меня ни с того ни с сего.
— Я считаю, что свободный выбор мужчины состоит в том, чтобы выбрать женщину, которая будет управлять жизнью вместо него, — говорю я.
Она смеется, чтобы поиздеваться надо мной, и наклоняется меня поцеловать.
192. ЧЕРТ! Внимание, Жак и Натали, сейчас не время целоваться!
193. ВЕНЕРА Что происходит с этой машиной впереди? Она виляет! Она не едет прямо.
194. ЖАК Я закрываю глаза. Мы целуемся.
195. ЧЁРТ! ЧЁРТ!
Но они же... Я быстро передаю Жаку тревожную интуицию. Рауль торопится сделать то же с Натали. Мы отправляем образы, чтобы они перестали обниматься, но они целуются все более и более страстно. Мы с Раулем отправляемим беспокоящие вспышки, виды ужасных катастроф, но они не спят и ничего не могу воспринять. Они даже не пристегнулись ремнями безопасности. Кошка, быстро! Я отправляю ей приказ. Мона Лиза III прыгает с заднего сиденья и со всей силы царапает Натали.
Это производит эффект. Натали видит мчащуюся на них машину. Она жмет на тормоз и выворачивает руль, чтобы избежать лобового столкновения. Автомобиль Натали, который ехал слева, царапает скалы. Венера и Рэймонд, ехавшие справа, соскальзывают в сторону моря, и их машина падает с обрыва в пустоту.
196. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
Мутация. Недавнее открытие нового вида тресковых, у которого происходят сверхбыстрые мутации, удивило исследователей. Этот вид, живущий в холодных водах, оказался гораздо более развитым, чем рыбы, спокойно живущие в теплой воде. Считают, что треска, живущая в холодной воде и испытывающая от этого стресс, позволила развиться неожиданным способностям к выживанию. Так же, как три миллиона лет назад, люди развили способности к сложным мутациям, но они полностью не проявились, потому что пока они просто не нужны. Они хранятся в резерве. Таким образом, современный человек обладает огромными ресурсами, спрятанными в глубине его генов, но не используемыми, поскольку нет причин их будить.
Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том 4
197. ВЕНЕРА. 35 ЛЕТ
Я слышала, как доктор сказал, что мне больше ничем нельзя помочь. Куски металла вонзились в жизненно важные органы. Я скоро умру. Осколки лобового стекла попали мне прямо в лицо. Я родилась красивой, а умираю уродливой. Однажды я пожелала, чтобы подобное испытала моя соперница. Теперь это произошло со мной. Какая ирония судьбы! Возможно, все зло, которое мы желаем другим, учитывается где-то и потом возвращается к нам, как бумеранг. Странно, что на смертном одре я думаю о зле, которое я пожелала Синтии Корнуэлл, давно забытой сопернице.
Это конец. Я думала, что можно жить, укрывшись от опасностей, но спрятаться нельзя нигде. Даже если едешь осторожно на хорошей машине, в демократической стране, пристегнувшись ремнем безопасности, вместе с защищающим тебя мужем, вместе с прогрессом медицины, технологий, человечества, нигде нельзя быть в полной безопасности. Может быть, нам с Рэймондом не нужно было ехать в этот отпуск? Может быть, нужно было спокойно остаться дома? По крайней мере, мне удалось одно: наша семейная пара. Я знаю, что умру. В это последнее мгновение я чувствую в себе веру. Нужно ли быть близко к смерти, чтобы поверить в Бога? Мне кажется, что да. Я верила в ангелов, когда у меня были небольшие неприятности. Я верю в Бога, когда появилась большая проблема.
198. ЖАК. 88 ЛЕТ
Мне восемьдесят восемь лет, и я знаю, что умру. Почему я так долго жил? Потому что мне нужно было выполнить свою «миссию». Тридцать семь книг. Я хотел публиковать по одной в год, и мне это почти удалось. Я пишу последнюю, ту, что объясняет и соединяет все остальные. Читатели поймут, почему в моих книгах персонажи имеют одни и те же фамилии. На самом деле все мои книги были продолжением одна другой, и поэтому между ними никогда не было разрыва. Я объясняю наконец связь, объединяющую книги про крыс с книгами про Рай, про мозг и с другими произведениями.
Я пишу в ноутбуке, который мне дали в больнице, где я лежу, последнее слово: «Конец». В идеале нужно бы было испустить дух, напечатав это слово. Этакий Мольер, умирающий на сцене. Но я жду. Смерть медлит. Чтобы скрасить ожидание, я в сотый раз принимаюсь подводить итог. Я по-прежнему беспокойный, но благодаря Натали я изменился. Мне удалось выйти из одиночества, потому что с ней хорошие ингредиенты совместились, чтобы осуществилась магическая формула: 1 + 1 = 3.
Мы оба автономы. Мы оба дополняем друг друга. Мы оба отказались изменять друг друга и приняли наши недостатки. Она помогла мне улучшить мою способность отказа от желаний. Теперь я могу продержаться более двадцати секунд, не думая ни о чем, и это очень хорошо помогает отдохнуть. С Натали я узнал, что значит настоящая супружеская пара. Это можно выразить одним словом «соучастие». Слово «любовь» слишком опошлено, чтобы сохранять свой смысл. Соучастие. Содействие. Доверие.
Натали всегда была моим первым читателем и моим лучшим критиком. Натали, увлекающаяся гипнозом, практикует регрессии и утверждает, что мы уже были знакомы в предыдущих жизнях и как животные и как люди. Даже как растения. Я был тычинкой, а она пестиком. Она говорит, что мы любили друг друга в России и в Древнем Египте. Я ничего об этом не знаю, но мне приятно об этом думать. Помимо своих «путешествий», Натали меня ничем не раздражает, не считая одной вещи. Она всегда права, и это очень действует на нервы!
У нас трое детей, две девочки и мальчик. Я разрешал им делать все, что они хотели. Впрочем, я никогда не отказывался от своего поста наблюдателя за будущим. Вначале моим орудием была наука. Сейчас я считаю, что ученые не спасут мир. Они не найдут правильных решений, они лишь смогут указать на негативные последствия неправильных решений. Слишком поздно играть в революционеров. Мне надо было научиться нервничать и громогласно возвещать, когда я был молод. Гнев — это дар, получаемый с рождения. Я предоставляю другим, в частности моей старшей дочери, очень требовательной и нетерпимой, идти этим путем.
Я считаю, что профессионально добился всего, чего хотел. Я был крысой-автономом, которой и мечтал стать. За то, чтобы не иметь ни подчиненных, ни начальников, пришлось платить. Но это нормально. Я сказал своим детям: «Лучший подарок, который я могу вам сделать, — это дать вам пример счастливого отца». Я счастлив, потому что встретил Натали. Я счастлив, потому что моя жизнь постоянно обновлялась, она была полна неожиданностей и ставила вопросы, вынуждавшие меня меняться.
В этой больнице я ветшаю. Я знаю, что благодаря новым завоеваниям медицины я мог бы прожить еще, но я не хочу больше бороться, даже с микробами. Они в конце концов выиграли войну с моими лимфоцитами. Они не будут нежиться в моем кишечнике. Старое сердце потихоньку отпускает меня. Пришло время увольнения. Я понемногу раздал то, что мне было дано. Я завещал имущество семье и благотворительным организациям. Я завещал, чтобы меня похоронили в моем саду. Но не просто так, а вертикально. Ногами к центру Земли, головой к звездам. Без гроба или пластикового мешка, чтобы черви могли поесть меня без церемоний. Я также попросил, чтобы надо мной посадили фруктовое дерево.
Теперь мне не терпится занять свое место в природных циклах. Я медленно готовлюсь к большому прыжку. Я тяжело болен уже девять месяцев, то же время, что длится беременность. Одна за другой я освобождаюсь от своих одежд, слой за слоем, защита за защитой. По прибытии в больницу я сдал костюмы и одел пижаму. Как ребенок.
Я отказался от стоячего положения и лежу в кровати. Как ребенок.
Я отказался от стоячего положения и лежу в кровати. Как ребенок.
Я сдал зубы, вернее, вставную челюсть, потому что мои зубы давным-давно выпали. Теперь у меня беззубый рот. Как у ребенка.
Ближе к концу я сдал память, все более непостоянную подругу. Я помню только далекое прошлое. Мне легче уходить без сожалений. Я боялся болезни Альцгеймера, когда человек не узнает родных и не помнит, кто он. Это было моим самым большим опасением. Слава Богу, это испытание меня миновало. Я сдал волосы. Да они и так были седые. Я совершенно лыс. Как ребенок.
Я сдал голос, зрение, слух. Я стал практически нем, слеп и глух. Как новорожденный.
Я снова становлюсь ребенком. Как новорожденного, меня пеленают и кормят бульоном с ложечки. А я забываю язык и что-то лепечу. То, что называют маразмом, — это постоянно прокручивать фильм наоборот. Все, что ты получил, нужно сдать. Как снова надевают пальто в гардеробе, когда спектакль закончен. Натали — мой последний защитный слой, моя последняя «одежда». Значит, я должен оттолкнуть ее, чтобы мое исчезновение ее не очень огорчило. Она меня не слушает, оставаясь бесчувственной к моим просьбам. Просто склоняет голову и улыбается, как будто говорит: «Мне плевать, я все равно тебя люблю».
Однажды мой лечащий врач приходит вместе со священником. Это молодой человек с бледной кожей, он сильно потеет. Он без лишних слов предлагает мне покаяться. Кажется, подобную штуку сделали и с Жаном де Лафонтеном. На смертном одре ему предложили отречься от его эротических произведений, если он хочет быть чинно похоронен на кладбище, вместо того чтобы быть брошенным в общую могилу. Жан де Лафонтен уступил. Но не я. Я объясняю свою точку зрения. Все верующие меня нервируют. Это притязание на то, будто знаешь размеры бесконечности!
Я уверен, что религии вышли из моды, но в таком случае, что может заставить ими интересоваться? Я поднимаю глаза к потолку и вижу паука, плетущего паутину. Что может заставить им интересоваться? Ответ приходит мне мгновенно: «Жизнь». Жизнь такая, как ее видят. Это достаточно волшебно, чтобы не изобретать ничего больше.
— А вы не хотите поговорить о вашем страхе смерти? — спрашивает священник.
— Смерти боятся, когда знают, что ее время еще не пришло. Теперь я знаю, что ее время пришло. Поэтому я не боюсь.
— Вы верите в Рай?
— Мне очень жаль, святой отец. Я думаю, что после смерти ничего нет.
— Что?! — восклицает он. — Вы, кто столько писали о Рае, вы в него не верите?
— Это был просто роман, и ничего больше.
В этот же вечер я умер. Натали была рядом. Она заснула, держа меня за руку. Мое тело свернулось в позу зародыша. Моей последней мыслью было: «Все хорошо».
199. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
Карма — лазанья. Мне в голову пришла забавная мысль. Время, возможно, нелинейно, а «лазанично». Вместо того чтобы следовать один за другим, слои времени накладываются друг на друга. В этом случае мы не проживаем одну инкарнацию, а следом за ней другую, а одну инкарнацию И одновременно другую. Возможно, мы проживаем одновременно тысячи жизней в тысячах разных эпох прошлого и будущего. То, что мы принимаем за регрессии, на самом деле просто осознание этих параллельных жизней.
Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том 4
200. ВЫНЕСЕНИЕ ПРИГОВОРА МОИМ КЛИЕНТАМ
Игорь и Венера надолго задержались в Чистилище, размышляя над своей жизнью. Некоторые души спешат предстать перед трибуналом архангелов, другие предпочитают сперва перевязать свои раны. Игорь и Венера относятся к последним. Это чисто техническое объяснение. Если быть более прозаичным, я бы сказал, что им нужно было поговорить с умершими близкими. Игорю — с матерью, Венере — с братом. К тому же, осознавая существование их кармического брата Жака, они ждали его, чтобы предстать перед судом все вместе.
Когда Жак скончался, Венера и Игорь приняли его, как будто они были членами одной семьи, которая наконец собралась вместе. Трогательно, когда клиенты ждут друг друга, чтобы вместе явиться на суд. Во всяком случае, странно видеть, как совсем молодой Игорь, более зрелая Венера и старик Жак приветствуют друг друга, как снова встретившиеся старые друзья. Они все поняли. Я знаю, что, прежде чем быть судимыми, они уже осудили сами себя. И я спрашиваю себя, зачем нужны архангелы. Нужно каждому дать возможность вынести себе вердикт. Как адвокат защиты, я занимаю место, которое раньше занимал Эмиль Золя. Моих клиентов будут вызывать по одному в хронологическом порядке их кончины.
Сперва Игорь. Слушание проходит быстро. За предыдущие жизни он набрал 470 пунктов. Он, конечно, избавился от своего наваждения по поводу матери, но это не прибавило ему очков. Он убил кучу людей, он изнасиловал массу женщин, наконец, он покончил с собой. Это тяжелые обвинения. Он стагнировал. У него было 470 пунктов, и столько же осталось. Он провалился. К тому же архангелы сообщают, что у него был талант тенора, который он и не подумал развивать.
— На реинкарнацию.
В пользу Венеры у меня больше аргументов. Ее семейная жизнь удалась. Она воспитала семерых детей. У нее было 320 пунктов. Она получает... 321. Жесткий приговор. Только один пункт? Она даже не достигла среднего уровня человечества в 333 пункта. Архангелы говорят, что у нее был огромный талант к рисованию. Уже на протяжении многих жизней она мечтала стать художником и долго готовилась к этой миссии. Однако вместо живописи все, что она могла делать, это гримироваться! Я протестую. Я говорю, что она создала в кино новый образ динамичной женщины. Архангелы возражают, что она пожелала ужасных вещей своей сопернице, что она заставляла страдать мужчин, играя их чувствами, что она посещала медиума, общавшегося с неприкаянными душами.
— Но ведь именно благодаря этому она нашла счастье с Рэймондом!
Архангел Рафаил прерывает меня, нисколько не убежденный.
— Ну и что? Это еще хуже. Вы видели их пару?
Зачем нужно летаргическое счастье? Ваша клиентка не менялась, она оставалась на месте. Застой еще хуже регресса. 321 против 600. На реинкарнацию!
Я подхожу к Венере. Вблизи она еще красивее, чем в наблюдательной сфере. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ей руку.
— Отсюда я видел всю вашу жизнь, как и все ваши фильмы. Это было поистине... восхитительно, — уважительно говорю я ей.
— Спасибо. Если бы я знала... что ангелы могут смотреть кино...
Я стесняюсь видеть ее провал.
— В следующий раз все будет лучше, я в этом уверен, — шепчу я ей на ухо.
Эту фразу миллионы ангелов уже говорили миллионам потерпевших неудачу душ, но я вдруг не нахожу никакого лучшего ободрения.
— Жак Немро.
Его случай считается не представляющим интереса. Он жил в тоске. Он был неумелый, трусливый, одинокий, нерешительный. Он ошибался практически везде, где можно ошибиться, и без помощи Натали Ким, вероятно, совсем бы опустился.
Я выдвигаю свои аргументы в его защиту.
— Он мог использовать сны, знаки и кошек, чтобы принимать наши послания.
Архангелы морщатся.
— Да, ну и что?
— Он использовал единственный талант, который у него был: писать.
— Все его книги плохи, — говорит архангел Гавриил. — Его бредни про Рай, позвольте вам сказать, мой дорогой Мишель, нас так же разочаровали, как и ваши.
— Даже если он написал одну сносную книгу, он выполнил то, для чего появился.
Архангелы объявляют перерыв, чтобы спокойно посовещаться. Их обмен мнениями проходит оживленно. Перерыв затягивается. Я пользуюсь этим, чтобы подойти к Жаку.
— Мишель Пэнсон, ваш ангел-хранитель, к вашим услугам.
— Очень приятно. Жак Немро. Мне жаль, я описывал весь этот фольклор в своих книгах, потому что был уверен, что этого не существует. А это, это...
— Да, архангелы. Вы их так себе представляли?
— Не совсем. Никогда не поверил бы, что Рай — такой кич. В моем романе я описал гораздо более авангардное место, в стиле «Космической одиссеи 2001 года».
— Конечно. Заметьте, что, как правило, никто не жалуется. Впрочем, вы мне не поверите, если я вам скажу...
Я прерываю фразу. Архангелы возвращаются. — У Жака было 350 пунктов. Теперь у него 541.
— 541? А почему не 542 или не 550?
— Это решение архангелов.
Я чувствую, как во мне поднимается гнев. Никогда в моей телесной жизни я не мог разгневаться. Я чувствую, что это время пришло. Сейчас или никогда. К тому же легче прийти в гнев за другого, чем за себя. Я собираюсь с духом и устремляюсь в нападение, прося Эмиля Золя вдохновлять меня.
— А я утверждаю, что это решение несправедливо, скандально, антисоциально. Я утверждаю, что это пародия на справедливость в самом святом из мест и что...
Я пытаюсь вспомнить все хитрости Эмиля Золя. Если у него получилось, значит, может получиться и у меня. Видимо, самое замечательное в архангелах то, что они в конечном счете довольно «человечны». Я чувствую, что удивил их. Видя, что мои аргументы действуют, я продолжаю. Они не знают, что мне возразить. Я вспоминаю фразу адвоката Мюррея Бенетта, бывшего приятеля Венеры. «Виновных клиентов гораздо интереснее защищать, чем невинных».
Пан или пропал. Если я провалю этот процесс, скольких еще клиентов мне предстоит ждать, чтобы пройти в Изумрудную дверь? Если Жаку удалось набрать 200 пунктов, значит, его можно спасти! К тому же Раулю так досадит, если я выиграю пари и спасу клиента, с которым обращался больше пряником, чем кнутом. Нельзя сдаваться. Вбить гвоздь до конца.
— Мой клиент, конечно, был неумелым, но у него была своя техника. Всегда ошибаться, чтобы найти правильное решение. Похоже на игру "Мастермайнд ", когда все ошибки позволяют найти правильный путь.
— Но он вообще ничего не нашел. Он искал, но «искать» происходит от латинского circare — «ходить вокруг».
— Он нашел оригинальный путь, свой собственный. Как сказал один из его конкурентов, знаменитый Огюст Мериньяк, это принесет ему славу позже. Даже если э-э... намного позже.
Не блестяще... Я продолжаю целую серию обвинений, которые наконец выводят судей из себя. В завершение я бросаю:
— Я обвиняю этот суд в том, что он не выполнил честно свою работу, я обвиняю архангелов Гавриила, Рафаила и Михаила в том...
— Довольно! — говорит архангел. — Если вы хотите спасти своего клиента, предъявите нам факты.
И в этот момент меня осеняет: сферы судьбы. Я предлагаю объективно проверить влияние Жака на сферы. Оно составляет шестдцать миллионных процента.
— Это очень мало... — бросает Гавриил.
И тут я наношу решающий удар.
— Да, но одна капля может переполнить океан, каждая поднявшаяся душа поднимает все человечество!
На этот раз судьи колеблются. Нехотя они дают 600 пунктов. Таким образом Жак Немро освобожден от оков плоти, хоть он и едва не провалился. А мне удалось вывести одну душу из цикла реинкарнаций!
— Уф, — говорит мой писатель, беря меня под локоть, — и что мне теперь делать?
Он даже не догадался меня поздравить. Какие они эгоисты, эти клиенты!
«Я знаю, что будет после смерти. Это очень просто. С одной стороны Рай для тех, кто хорошо себя вел, для хороших. С другой Ад для злых. Рай белый. Ад черный. В Аду люди мучаются. В Раю они счастливы».
Источник: некто во время опроса общественного мнения на улице
201. ПРОЩАНИЕ С ДРУЗЬЯМИ
Я направляюсь к Изумрудной двери, такой же веселый, как раньше Эмиль Золя. Наконец-то я узнаю. Что там, наверху? По дороге меня останавливает Эдмонд Уэллс, сильно хлопая по спине.
— Я тобой горжусь. Я всегда был уверен, что у тебя получится.
— Не знаю, как вас и благодарить.
— Ты должен благодарить только себя. Ты этого не знал, но именно ты выбрал меня в инструкторы, так же, как дети выбирают родителей.
— А вы, чем вы собираетесь теперь заняться?
Он говорит, что сейчас ангелы заняты разработкой нового рычага влияния, шестого: «минерал плюс поддержка».
— Все началось с минерала и, возможно, с минералом и продолжится. Альянс человек — минерал, осуществляемый информатикой, является новой платформой для сознания, — объясняет Уэллс.
— Минерал? Вы говорите о силиконе, содержащемся в компьютерных чипах?
— Конечно, и еще о кристаллах. Кристаллы кварца, которые придают ритм потоку электронов, относятся к камню так же, как мудрый человек к человеку дикому. Объединение горного хрусталя и сознательного человека дает живой компьютер. Это и есть путь эволюции.
— Но компьютеры — это неподвижные объекты!
Достаточно их обесточить, и все остановится.
— Не стоит заблуждаться, Мишель. Благодаря Интернету сейчас существуют программы, которые, как вирус, пользуются сетью и могут прятаться в какой угодно схеме стиральной машины или банкомата. Оттуда они самовоспроизводятся как животные, мутируют и меняются без вмешательства человека.
Единственное средство их остановить — это одновременно выключить все машины в мире, что сейчас не возможно. После «биосферы» и «идеосферы» появляется «компьютосфера».
Я не знал, что в Раю тоже можно увлекаться информатикой.
— В настоящий момент мы отсюда не можем сильно влиять на компьютеры, мы можем только создавать «необъяснимые сбои». Однако компьютеры постоянно совершенствуются. Как и доктор Франкенштейн с его монстром, человек делает из компьютера вое продолжение. Он вводит все самое лучшее, что в нем есть, в эти крошечные фрагменты кварца, силикона и меди, так что сознание вот-вот появится в этих машинах. Даже твой Жак Немро писал об этом, помнишь: «Пий 3,14», компьютерный Папа Римский. Идея уже тогда появилась. Это наводит меня на размышления. Думаю, я понял.
— Нормальный человек с уровнем 4 может стать мудрецом с уровнем 5 благодаря минералу. Можно сказать, что 4 + 1 = 5.
— Вот именно. После минерала — растение, животное, человек. Мы меняемся к «человеку, соединенному с минералом». Потом, возможно, будет «человек люс растение», «человек плюс животное» и, почему бы нет, «человек — минерал — растение» и даже «человек — минерал — растение — животное». Все только начинается. Сознательный минерал в компьютерах станет следующим рычагом, но скоро сознание будет выражаться в новых формах жизни, проявляющихся в упомянутых «альянсах». Да, нужно написать об этом в моей «Энциклопедии относительного и абсолютного знания». Ты ведь знаешь эту мою работу, так?
Я утвердительно киваю. Я доволен, что он на меня не в обиде за то, что я сбил с толку его писаря Пападо-пулоса. Он, наверное, нашел ему замену.
— Среди новых проектов у нас есть намерение использовать еще одно животное, кроме кошки, в качестве посредника с людьми. Мы колеблемся между дельфинами и пауками. Я лично за пауков, это более оригинально. Но думаю, что это все-таки будет дельфин. Люди хорошо к ним относятся, и они издают очень тонкие звуки.
Я пристально смотрю на него.
— Ты можешь мне теперь сказать, что такое «седьмой»? Бог? Ты сам «седьмой»?
Эдмонд Уэллс смотрит на меня с дружеской улыбкой.
— Я существо с уровнем развития сознания 7, но я решил стать инструктором на нижнем уровне.
Вспомни, после вынесения приговора тебе предложили вернуться на Землю и стать Великим Посвященным, помогающим людям и живущим среди них, или стать ангелом и помогать им из другого, высшего измерения. Со мной было так же. Как «седьмому», мне предложили остаться среди ангелов и стать Великим Посвященным Ангелом, на самом деле архангелом.
— Архангелы — это Великие Посвященные Ангелы?
— Да. Мы — это «седьмые», которые добровольно остались на низшем уровне, чтобы помогать другим ангелам подниматься. Я, Эдмонд Уэллс, такой же архангел, как Рафаил, Гавриил и Михаил. Таким образом, у меня был выбор стать архангелом или перейти на другой уровень, чтобы оттуда контролировать вас. Я выбрал первое. А ты к чему склоняешься? Я уверенно отвечаю:
— Я хочу знать, что там наверху!
Мы пересекаем Рай в направлении Изумрудной двери. По дороге меня приветствуют Рауль Разорбак, Фредди Мейер и Мэрилин Монро. Рауль Разорбак восхищен и одновременно завидует.
— Так мне и надо. Значит, мы все-таки можем спасти своих клиентов, действуя мягко. Ты выиграл пари, Мишель.
— А как твоя Натали Ким? С ней все тоже не должно быть так уж плохо.
Он поворачивает ладонь, и сфера подруги моего бывшего клиента появляется.
— Сейчас у нее 590 пунктов. Я на нее очень надеюсь. Она сейчас носит траур по твоему Жаку. Она его действительно любила, знаешь?
— Я желаю тебе успеха, чтобы мы снова встретились для новых приключений.
— Теперь, когда я знаю, что можно победить, я уж не буду стесняться! — восклицает Рауль.
И на одном дыхании шепчет мне на ухо, указывая на Изумрудную дверь: «Если сможешь, дай мне знать, что там». Фредди Мейер сжимает меня в объятиях. Он снова занялся своими клиентами.
— Мы скоро к тебе присоединимся, Мишель. Мы еще слетаем вместе на Красную.
Мэрилин дружески машет мне на прощание, но я чувствую, что не стоит слишком затягивать эти последние минуты.
— Передайте от меня привет Зозу, если увидите его, — говорю я.
И вместе с Эдмондом Уэллсом смело вхожу в Изумрудную дверь.
Что же я там обнаружу?
202. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
Реальность. «Реальность это то, что продолжает существовать, когда перестаешь в это верить», — утверждал писатель Филип К. Дик. Значит, где-то должна существовать объективная реальность, которая не зависит от знаний и веры людей. Именно к этой реальности я хочу приблизиться и понять ее.
Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том 4
203. ПОСЛЕДНИЕ ОТКРОВЕНИЯ
Эдмонд Уэллс кладет мне руку на плечо.
— Почему ты не хочешь удивляться? Почему ты хочешь знать все заранее? Тебе что, не нравится дорога, если ты не знаешь, что за поворотом? Тебе не нравится быть удивленным тем, что было неизвестно? Я тебе скажу... скоро ты станешь другим... лучше. Это все, что тебе пока нужно знать.
Я пытаюсь уговорить его:
— Хорошо, тогда последний вопрос. Вы можете не отвечать, если не хотите. Вы верите в Бога?
Он хохочет.
— Я в него верю так же, как можно верить в цифры. Цифра 1 существует? Можешь ли ты однажды встретить инкарнацию цифры 1, или цифры 2, или цифры 3?
— Нет. Это лишь концепция.
— Так вот, если цифра 1, цифры 2 или 3 не являются, как ты выражаешься, только «концепциями», они помогают находить решения многих проблем. И раз это помогает, какая разница, веришь ты или нет.
— Это не ответ.
— Однако я отвечу именно так.
С этими словами он подталкивает меня вперед.
— Куда вы меня ведете?
— Зная, что любопытство — это главная черта твоего характера, я дам тебе начало ответа на самый главный вопрос, который ты себе задаешь.
Он приводит меня в круглое помещение, в центре которого находится большая светящаяся сфера, наполненная маленькими сферами.
— Это сфера судеб ангелов, — говорит Уэллс.
Он поворачивает ладонь, и один из шариков садится ему на руку.
— Вот... твоя судьба, — уточняет он. — Посмотри, кто ты на самом деле.
Я приближаюсь. Впервые я отчетливо вижу собственную душу, прозрачный шар с сияющим ядром внутри. Наставник учит меня читать собственную душу и узнавать ее историю с доисторических времен. До того как стать Мишелем Пэнсоном, скромным пионером танатонавигации, я был врачом в Санкт-Петербурге с 1850 по 1890 год. Я очень заботился об улучшении гигиены во время хирургических операций. Я одним из первых предложил мыть руки дезинфицирующим мылом и носить повязки на лице, чтобы защитить пациентов от заразы. В то время это было новшеством. Я обучал гигиене в университетах, а потом умер от туберкулеза.
До того как стать врачом, я был балериной в Вене. Я была очень красивой, соблазнительной, вызывающей танцовщицей, страстно увлекающейся отношениями между мужчинами и женщинами. Я с удовольствием манипулировала своими воздыхателями. Я водила за нос многих мужчин. Другие девушки из кордебалета делились со мной секретами. Я стремилась понять рычаги любви и проникнуть в тайны подсознания. Я считала себя сердцеедкой и, однако, покончила с собой из-за равнодушного красавца.
В двенадцатом веке я был самураем в Японии. Я тренировался в боевых искусствах, чтобы найти безупречные движения. Я не размышлял, а лишь слепо повиновался моему сегуну. Я погиб в поединке на войне.
В восьмом веке я был друидом, желавшим познать секреты растений. Я учил многих своих учеников лечить болезни с помощью трав и цветов. Я присутствовал при нашествии варваров с Востока. Я был настолько потрясен жестокостью людей, что предпочел покончить с собой, чем продолжать жить среди них.
В Древнем Египте я был одалиской в гареме фараона. Я прогуливалась, безмятежная, избалованная и ничего не делающая, в дворцовых садах и пыталась выведать у моего любимого евнуха его познания в астрономии. До того как умереть от старости, я передала свои знания одной из фавориток. Сколько жизней, сколько желания увеличить человеческие знания, сколько поражений. Эдмонд Уэллс утешает меня:
— Через пространство и время ты всегда искал средство распространения знаний. Ты наконец смутно почувствовал его после стольких жизней, опытов, болей и надежд.
Он сообщает, что в галактике Млечного Пути есть двенадцать обитаемых планет. Но населенных не обязательно существами во плоти, гуманоиднбго типа.
— Земля из солнечной системы является местом отдыха для многих душ, потому что там они узнают самое сильное ощущение: материальности.
— Материальности?
— Конечно. Даже если ты видел Красную, души инкарнируются не только там. Опыт материализации не так уж распространен! Именно поэтому тебе пришлось пересечь столько световых лет, чтобы обнаружить жизнь. Души, даже очень развитые, получают огромные впечатления, когда они впервые могут иметь счастье быть во плоти и ощущать мир. Удовольствие иметь пять органов чувств — одно из самых сильных ощущений во Вселенной. Ах! почувствовать поцелуй! Я даже испытываю ностальгию по запаху морского ветра или тонкому аромату розы. Впрочем...
Его лицо делается на минуту грустным, потом он берет себя в руки и продолжает:
— Но человечество в целом отстало и должно развиваться. Вследствие этого мы направляем души с одиннадцати планет, уровень которых больше 500, для увеличения земного населения, которое остается на уровне 333. Это, например, и Натали Ким, превосходная душа, которая пришла издалека. Эдмонд Уэллс помещает мою душу на кончик указательного пальца и играет с ней, как жонглер с шариком. Потом вдруг он делает ужасное движение. Он вонзает эту светящуюся сферу мне в грудь!
204. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
Кошка Шредингера. Некоторые события происходят только потому, что за ними наблюдают. Если бы не было никого, кто их видел, они бы не существовали. Таков смысл опыта, который носит название «кошка Шредингера». Кошку помещают в герметичный непрозрачный ящик. К нему подсоединен аппарат, который может произвольно давать электрические разряды разной силы, порой достаточно мощные, чтобы убить животное. Включим его, затем выключим. Какой силы был разряд? Жива ли еще кошка?
Для классического физика единственный способ узнать это — открыть ящик и посмотреть. Для квантового физика приемлемо считать, что кошка на пятьдесят процентов мертва и на пятьдесят процентов жива. Раз ящик закрыт, значит, в нем находится половина живой кошки. Но кроме этого рассуждения о квантовой физике есть существо, которое знает, жива кошка или мертва, не открывая ящик: это сама кошка.
Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том 4
205. К ВЕРХНЕМУ МИРУ
Моя душа сияет во мне как маленькое солнце. Возможно ли, что я возвращен самому себе? Возможно ли, что мной больше никто не управляет? Сперва я чувствую это вхождение в полностью свободный выбор как нечто пугающее. Я понимаю, что никогда не был достаточно образован, чтобы нести груз той свободы, которой всегда добивался. Меня всегда устраивала мысль, что где-то наверху есть другие загадочные существа, более умные, чем я, которые охраняют и направляют меня. Но этот ужасный жест Эдмон-да Уэллса заставляет меня взять всю ответственность на себя. Если бы я знал, что это и есть вознаграждение «шестых», я, возможно, охладил бы свой пыл. Как пугающа эта свобода! Как трудно принять то, что ты можешь стать единственным и уникальным хозяином самого себя!
Но я не успеваю погрузиться в дальнейшие размышления. Учитель увлекает меня вглубь коридора.
Он заканчивается как ваза Клейна, петлей, которая заворачивается и входит в стенку бутылки, так что, выйдя из горлышка, снова попадаешь внутрь. И я оказываюсь в самом центре... озера Зачатий.
— Я не понимаю, — говорю я.
— Вспомни загадку из твоих «Танатонавтов»: как нарисовать одним движением круг, не отрывая ручки? Детская загадка. Ты предлагал решение: загнуть угол листа, тогда обратная сторона станет переходом от точки к кругу. Теперь достаточно просто нарисовать спираль. В действительности, решив эту маленькую загадку, ты решил самую большую из всех загадок. Чтобы измениться, нужно изменить измерение.
Все становится ясным. 6 — спираль. Шесть — одухотворенность. Одухотворенность — это путь от периферии к центру благодаря спирали. Я пришел к своему центру. Теперь я направляюсь к центру страны ангелов.
— Следуй за мной! — приглашает Эдмонд Уэллс.
Мы оказываемся под поверхностью озера Зачатий.
Над ней я различаю ангелов-инструкторов, которые привели новоиспеченных ангелов выбирать души. Я даже узнаю Жака Немро. Значит, он решил стать ангелом...
— А они нас не видят? — спрашиваю я.
— Нет. Чтобы видеть, нужно уметь постигать. Кто бы подумал посмотреть, что находится в глубине озера Зачатий?
Я осознаю все потраченное впустую время.
— Значит, я мог прийти прямо сюда?
— Конечно. С первого дня Рауль и ты могли бы все обнаружить, ведя поиски «в центре и под» вместо «далеко и над».
Мы продвигаемся в воде, едва ли более вязкой, чем воздух. Эдмонд Уэллс ведет меня к центру озера. В самой глубине мерцает небольшая розовая звезда.
— Сконцентрировавшись, нужно коснуться центра. Коснувшись центра, ты пройдешь через него и окажешься в высшем измерении. Каждый раз, когда переходишь от периферии к центру, меняется измерение и, следовательно, ощущение пространства и времени.
Ты исследовал все, что можно исследовать в этой вселенной. Пойдем со мной, я покажу тебе другую.
— Мы... мы идем в мир богов?
Он делает вид, что не расслышал мой вопрос. Мы приближаемся к розовому свету. И, к своему великому удивлению, я обнаруживаю, что внутри...
«Наука очень хорошо объясняет, почему в момент смерти у людей бывают видения. В этом нет ничего загадочного. Просто выброс эндорфи-нов, которые облегчают последнюю боль агонии. Этот выброс влияет на гипоталамус и вызывает ряд психоделических видений. Вроде анестезирующего газа перед хирургической операцией».
Источник: некто во время опроса общественного мнения на улице
206. ПЕРСПЕКТИВА
Небо пересекла падающая звезда.
Пожилая дама на балконе следит за ней взглядом и загадывает желание.
К ней подходит ее внучка, которая несет в руках большую клетку.
— Что там, Милен?
— Я хотела показать тебе подарок, который мне подарили на Рождество, бабуля.
Пожилая дама наклоняется, чтобы посмотреть, что находится в клетке. Она видит там трех напуганных до смерти хомячков. Они изо всех сил пытаются сделать себе с помощью лап и резцов убежища из обрывков журнала.
— По-моему, их спасли специально для меня. Иначе их отнесли бы в лабораторию и делали с ними опыты с вивисекцией.
К пленникам приближается огромный глаз.
— А как ты их назвала?
— Там два самца и одна самочка. Я назвала их Амадей, Дени и Ноэми. Они хорошенькие, правда?
Гигантский глаз удаляется.
— Ты знаешь, это большая ответственность — ухаживать за хомячками. За ними нужно смотреть, кормить их, не давать им драться, убирать за ними, а то они погибнут.
— А что они едят?
— Семечки подсолнуха.
Девочка ставит клетку на пол, возвращается с банкой серых семечек, которые она сыплет в кормушку, наполняет водой блюдечко. Через некоторое время один из хомячков, осмелев, залезает в колесо и начинает крутить его все быстрее и быстрее.
— Почему Амадей так беспокоится? — удивляется девочка.
— Понимаешь, они не знают, чем еще себя занять, — вздыхает дама.
Девочка делает недовольное лицо.
— Скажи, бабуля, как ты думаешь, можно их выпустить из клетки, чтобы они побегали по квартире?
Пожилая дама гладит девочку по волосам.
— Нет. Они потеряются. Они всегда жили в клетке. Они не знают, куда пойти.
— Тогда как можно сделать их более счастливыми?
— Это хороший вопрос...
Натали Ким оторвала взгляд от девочки и направила его на небо. Вид неба ее всегда успокаивал.
«Может быть, Жак там, наверху», — сказала она себе.
Крошечная белая точка рядом с Луной быстро перемещалась в пространстве. Это была не падающая звезда. Желания не загадаешь. И не спутник. Она знала , что это. Большой самолет. Наверняка " Боинг— 74 7 ".
Девочка прижалась к бабушке.
— Скажи, бабуля, мои хомячки однажды умрут?
— Тсс...Не нужно об этом думать, Милен.
— Но все-таки. Ведь тогда нужно будет что-то сделать, правда? Их же не выбросят... на помойку! Я думаю, что есть Рай для хомячков.
Натали Ким поправила длинную белую прядь, спадавшую на глаза. Потом нежно подняла подбородок внучки и показала на небесный купол во всей его огромной бесконечности.
— Молчи. Смотри на звезды и цени то, что ты живешь.
207. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
Верить: «Верить или не верить, это не имеет никакого значения. Интересно лишь задавать себе все больше и больше вопросов».
Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том 4
208. ДРУГАЯ ПЕРСПЕКТИВА
Три хомячка прекратили свою деятельность и, превозмогая естественный страх, стали смотреть через решетку наверх на большие формы, которые беспокойно двигались и издавали низкие звуки.
Благодарности:
- Профессору Жерару Амзалагу, Франсуазе Шаффа-нель-Ферран, Ришару Дюкуссе, Патрису Ланой, Жеро-му Маршану, Натали Монжэн, Моник Паран, Максу Прие, Франку Самсону, Рейн Сильбер, Жану-Мишелю Трюонгу, Патрисии ван Эерсель, моему отцу Франсуа Верберу, научившему меня играть в шахматы, и моему ангелу-хранителю (если он существует).
- Музыка, которую я слушал во время написания этого произведения: «Музыка к книге путешествий» Лои-ка Этьенна, «Инкантации» Майка Олдфилда, «White Winds» Андреаса Волленвейдера, «Shine on You Crazy Diamond» Пинк Флойд, «Ночь на Лысой горе» Модеста Мусоргского, «Real to reel» Марилион, «Moment of Love» Art of Noise, музыка к фильмам «Храброе сердце», «Водный мир», «Чайка Джонатан Ливингстон».
- События, которые произошли во время написания романа и повлияли на него: плавание с дикими дельфинами на Акорских островах, съемки в Париже и Эрме-нонвиле фильма «Перламутровая королева» (первый опыт коллективного творчества), длинный поход в Долине Чудес в Провансе, наблюдение солнечного затмения в астрономической обсерватории в Ницце, наступление нового тысячелетия.
- Книги Бернарда Вербера, вышедшие в издательстве Albin Michel:
- «Муравьи», роман, 1991
- «День муравьев», роман, 1992
- «Секретная книга муравьев», энциклопедия относительного и абсолютного знания, 1993
- «Танатонавты», роман, 1994
- «Революция муравьев», роман, 1996
- «Книга путешествий», роман, 1997
- «Отец наших отцов», роман, 1998.
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Спасибо за Ваш комментарий