Владивосток, город юности и красивых женщин. Впервые во Владик я попал из славного города Комсомольска, который на Амуре. Сидели, бухтели, талу ели, тут кто-то под горячу руку и предложи:
- А не махнуть ли нам во Владик на море?
А почему нет? Мы ребята молодые - лихие, этакие короли и королевы местных бензоколонок. Точила у нас не халам-балам кака, а нафакстроченный Crown, чего нам тут посередь квартальных ветров сидеть - париться? Лопатники в багажник и прыг- скок: погнали.
Дзинк, дзинк, дзинк - тихо звенят колокольчики бубенчики: идем за сотню. Только где она, та сотня? Это ж на русской машине - сотня, это все: гул, треск и вжух в одном флаконе. Сейчас взлетим!! Не гони так! Да мне пох, моя девичья фамилия - Шумахер! Дам мне пох на твою фамилия, я сказал - не гони!!!... А тут... Все тихо, чино, только звянькает спидометр, шуршат колеса да жужжит кондишка. И вот оно утро! И вот он - Владик! Открываем дверь и.....
... мама моя!!! Да как тут люди живут? Это ж не воздух - это размазанный в пространстве суп. Верните, верните меня назад в машину и двери больше не открывайте! Чингачкук будет петь свою прощальную песню.
- Я еду по Сахаре, там жарко, но люди живут. Я иду по Гималаям, там жарко, но люди живут. Я приехал во Владивосток, здесь кругом суп в котором кто-то живет....
- Эй, вылазь, давай к нам, - машут почему-то счастливые друзья из моря.
От машины до моря метров 20. И как я их пробегу? Да еще ж и раздеться надо. Ладно, раздеться можно и в машине. Итак, готов? - Готов! Точно готов? - Точно! Ну тогда - Фас!! Выскакиваю и бегу.. Ацк, ацк, сцуко, пскок какой горячий... А!!! Вода! Влетаю с разбегу и тут же погружаюсь в нирвану... Вот ты какое, счастье - мокрое и теплое. Свежее и прохладное. Упругое и... Дышать надо, дышать - я ж еще пока без жабер.
Все хорошо, но с непривычки соль щиплет лицо. Да как-то сильно щиплет. Наверное это потому, что я тут впервые. А может вон о те водоросли с разбега поцарапался - кто знает? Вон их сколько бьется у кромки моря голубого - прям хоть травой коси. Нет, ну капец!!! Морда как чешется вся! А другим вон ничего, балдеют, лыбятся, что-то там, а мне вот взгрустнулось.
- Крестовики!
- Что крестовики?
- Здесь крестовики плавают!
И че? Ботаники - ихтеологи, гребенные. Крестовики, плаунцы - тут с человеком не ау, а они там в воде планктон изучают....
- Ты че такой?
- Какой?
- Да морда красная, пятно какое-то вон на лбу...
И тут Остапа понесло. Сразу со всех дырок, щелей и щелевидных отверстий. Смешались в кучу слезы, сопли, и только залпы кашля прерывали протяжный вой умирающего под солнечным небом одинокого динозавра. Приматы что-то говорили, куда-то паковали мое неподвижное тело, как-то гадко и ехидно посмеиваясь, а вершина мироздания гордо прощалась с жизни, задыхаясь в соплях.
- От крестовиков не умирают, - прорвавшаяся сквозь разрушенное сознание фраза упала куда-то в то место, где когда-то был мозг. «От крестовиков не умирают и... Что это значит? Это значит что-то важное? Что важное это может значит? - Значит я буду жить. Значит я умру не здесь и сейчас, не на этом заднем сиденье, весь жалкий и во всем грязном...»
Через три дня меня выписали из больницы и мы с пацанами отчалили из славного Владика. Пройдут годы, и я вернусь в этот город, что бы жить в нем, рожать и воспитывать сыновей, создавать свои религии, делать гениальные открытия и совершать глобальные ошибки. Славный Изумрудный Город моего первого обращения, второго крещения и третьего поминовения.
Комментариев нет:
Отправить комментарий
А Вы что думаете по этому поводу?